Эхо чумных дискотек

Сегодняшний тинейджер с удивлением может заметить сорокалетних мужчин в смешных цветастых шапочках. Они бродят по улице Блохина или в переулке Антоненко, смахивают скупую слезу на набережных Кронштадта, глядя куда-то в сторону Чумного форта... Это рейверы девяностых вспоминают свою кислотную молодость и первые дискотеки Петербурга. Места бывших клубов для них и сегодня остаются культовыми.

В 2021 году сложно найти музыканта, который хоть раз не использовал бы электронику в своём творчестве. А ведь всего поколение назад извлечение звуков из компьютера казалось настоящим чудом! «На электричестве играть нельзя, током убьёт. — А они в резиновых перчатках играют», со знанием дела описывает данелиевский Мимино особенности игры на электрогитаре. Уже в пору брежневского застоя интерес к электромузыке был огромным.

Сто лет назад в революционном Петрограде изобретатель Лев Термен придумывает необычный инструмент, названный по фамилии создателя, — терменвокс. В наши дни на нём можно поиграть в музее «Лабиринтум» и услышать на концертах самых разных исполнителей от Portishead до Ильи Лагутенко, однако к концу ХХ века о терменвоксе чуть было не забыли. Тем не менее, репутация Петербурга как законодателя музыкального авангарда сохранялась.

В постсоветский период всё более значимое место в петербургском андеграунде занимала электроника. Поклонники Олега Каравайчука и Сергея Курёхина сами начали писать музыку, но уже с использованием «примочек» для синтезаторов, специальных программ и компьютерных сэмплов. Так в 1990-е появились группы «Ёлочные игрушки», «Deadушки», СБПЧ, мелодии которых представить в акустике невозможно.

Среди тогдашней молодёжи стал невероятно популярен и электронный мейнстрим — танцевальная музыка для дискотек. В эпоху пандемии это прозвучит как чудовищная крамола, но к своему расцвету в нулевые годы самые массовые рейвы города собирали площадки в десятки тысяч (!) человек. Например, ДС «Юбилейный» и почивший уже старый СКК. Такие вечеринки проходили в них по нескольку раз в год, особенно в период Белых ночей.

Постепенно вокруг электронной музыки сложилась целая индустрия: любитель транса, техно или диско по-особому одевался, носил необычные аксессуары, использовал в речи специальный сленг и, конечно, регулярно встречался с себе подобными. Важной особенностью рейверов в России стала их доброжелательность и неагрессивность по сравнению с большинством отечественных субкультур того времени (любера, алисоманы, футбольные фанаты, панки, скинхеды).

Интересно, что сформировавшийся в девяностых дискотечный стиль одежды и спустя четверть века не выглядит старомодным и устаревшим. Конечно, сегодня мало кто станет постоянно ходить в цветастой шубе из искуственного меха или на 20-сантиметровой платформе, но в клубах стиль старых рейвов можно встретить и в наши дни. И не только на тематических ретро-вечеринках — просто за 2-3 десятилетия мода успела уйти и вернуться.

Как выглядел завсегдатай петербургских танцплощадок конца прошлого века? — Посмотрите старые выступления группы «Русский размер», клип «Солнышко в руках» полузабытой уже группы Demo или выпуски программы «Телекомпакт», которую вёл на местном телевидении в 1990-е тогда ещё не особо известный на федеральном уровне шоумен Дмитрий Нагиев. Или записи первых концертов Шуры. Или на весёлые провокации бешено популярного в те годы и, увы, уже давно покойного Романа Трахтенберга.

Спортивный стиль, унисекс, кислотные цвета, джинсовые костюмы и пришедшие из хип-хоп-культуры широкие штаны — всё это упрочилось в современном casual через моду дискотек 1990-х. Хитом сезона тогда были чёрные зимние шапки со шнурками, которая носила продвинутая рейверская молодёжь. Королей танцпола можно было опознать в толпе по поясным сумкам, которые они непременно носили через плечо. В любое время года на многих из них были солнечные очки весёлых расцветок — дабы скрыть синяки под глазами и неестественно расширенные зрачки.

Завсегдатаи ночных клубов уделяли повышенное внимание брендам не только потому, что по одёжке встречают. Из-за только появившегося в России понятия «фейсконтроль» немодно или недостаточно модно одетый человек рисковал вообще не попасть в желанный клуб. Так было даже в относительно доступных заведениях: «Скала», «Спортивная», «Мама», не говоря уж об элитных — типа клубов «Декаданс», «Онегин» или «Опиум».

Одежду и рюкзак юный петербуржец девяностых украшал яркими значками со смайлами или знаком радиоактивности, которые коммерсанты продавали на лотках и развалах у метро. Наивные школьники зачастую и сами не понимали, на что намекают кислотные цвета и знак «кислоты». Что греха таить — то время стало эпохой самого массового распространения наркотиков в Петербурге. В 1996 году Дельфин пишет песню «Дилер» о буднях наркоторговца. В современной России трудно себе представить, чтобы подобный материал безнаказанно крутили на крупнейших радиостанциях, а тогда он вошёл во все возможные чарты.

Отличием электронщиков Петербурга конца ХХ века стала ещё и «культурная» направленность локаций. В какой-то момент число любителей дэнс-досуга превысило количество ночных клубов — и организаторы стали проводить их в заброшенных особняках и старинных фортах. В этом петербургские рейвы с самого начала девяностых были наиболее близки своим британским прототипам. Культура электронной музыки на Западе изначально предполагала составляющую джентрификации: техно- и индастриал-вечеринки там устраивали в бывших цехах закрытых и забытых заводов.

Одной из первых ласточек стал дом Шагина на Фонтанке, 145: доходник XIX века в начале девяностых уже был «ничей», и диджеи крутили свои пластинки среди классицистской лепнины, а дискотечные девушки хвастались телами прямо на дубовых наборных паркетах с инкрустацией. Позже организаторы «шагинских» дискотек переберутся на Петроградку и создадут в бывшем бомбоубежище легендарный клуб «Тоннель».

Ещё одним культовым местом дискотек стал для петербуржцев Чумный форт у берегов Кронштадта. В девяностые власти города не особо заботились о сохранности морской крепости и нередко сдавали её под танцпол. Именно с того времени там остались артефакты типа гигантской маски, а вот балясин и других исторических деталей, напротив, поубавилось. У тех, кто тогда отплясывал на форте, он и сегодня ассоциируется не с морской славой России и не с античумной лабораторией, а исключительно со старыми добрыми рейвами.

На постоянной основе послушать электронную музыку и пуститься в пляс можно было в ночных клубах города, вроде «Порта» в переулке Антоненко. Одной из самых легендарных площадок для электронщиков города стал «Тоннель», расположившийся в бывшем бомбоубежище на Петроградке. Жители района не сразу привыкли к пёстрым толпам, которые чуть ли не каждый вечер тянулись от «Горьковской» в сторону «Петровского» (станции «Спортивная» в 1993 году ещё не было).

«Тоннель» получил такую популярность в кругах любителей техно, что на самых успешных вечеринках четыре его небольших танцпола вмещали свыше тысячи человек. А когда Госнаркоконтроль после многочисленных успешных рейдов всё же добился закрытия заведения, спустя несколько лет снова возродился на том же месте. Лишь в 2011-м двери некогда культовой дэнс-площадки были заварены окончательно. Она осталась лишь в ярких воспоминаниях тусовщиков нулевых.

Уже в конце 2010-х Рунет облетели фотографии, сделанные проникшими в бывший «Тоннель» диггерами. Оказывается, за время отсутствия посетителей площадку бомбоубежища затопило. Барные стойки, пилоны, знакомые кресла и диваны покрылись тиной и плесенью. Выглядело это зловеще — словно кадры из Припяти. И, вероятно, чтобы не было соблазна проникнуть на закрытый объект и увидеть его воочию, власти Петербурга в 2019-м окончательно решили вопрос «Тоннеля». Горку-клуб засыпали песком, а в перспективе тут намерены построить бассейн для инвалидов.

Зарытый «Тоннель» мог бы стать поводом для ностальгического нытья о былой свободе петербургских производителей и потребителей электронной музыки, но и в 2021 году всё не так плохо. Созданная в конце прошлого века школа электронной музыки существует в городе и по сей день. Так, на Пушкинской, 10 есть ГЭЗ-21 — Галерея экспериментального звука, где проходят нойз-концерты, а начинающие экспериментаторы учатся работать с техникой у старших товарищей. Свои курсы для будущих диджеев есть и у Алексея Рахова («АВИА», «Deadушки»).

В наше время создавать музыку при помощи компьютера, сводить её и ремастерить учатся исполнители и композиторы почти всех стилей. И современная попса, и актуальный авангард — это почти всегда электроника, от романтиков «Sobranie 8 18» до заводного синти-попа «Убийц», давно перебравшихся в Город на Неве из родного Томска. Чистых жанров не осталось: рок, а тем более рэп, индастриал и техно всё чаще предполагают не репетиции с живыми инструментами, а много бессонных ночей перед монитором.

Сейчас, в пору пандемии, веселье в ночных клубах или многотысячные рейвы во дворцах спорта кажутся весточками из какой-то другой жизни. Но несмотря ни на что, Петербург остаётся Меккой российской электронной музыки. Рано или поздно придёт время, когда всё это вернётся. И молодёжь вновь потянется на танцполы — туда, где их бабушки в кислотных топах и дедушки в забавных джинсах-варёнках отплясывали ещё в ельцинскую эпоху.