Мимолетное искусство

«Покажем портреты Виктора Цоя и Сергея Бодрова, удивительную картину „Алые Паруса“…»
Это краткое описание нового экскурсионного маршрута в Петербурге. С недавнего времени туристам предлагают посмотреть не только на дворцы, храмы и парки, но и оценить мимолетное искусство — граффити.

Звоню, записываюсь. Подробности узнаю у менеджера Татьяны Камышевой.

— Насколько популярна такая экскурсия в Петербурге?

Одна из самых востребованных. Время такое. Сейчас все необычное и неформальное пользуется спросом. Почему? Не знаю. Наверное, все уже обошли театры и музеи, а тут что-то новенькое. Самостоятельно вы многие работы вряд ли найдете.

— Сколько времени занимает экскурсия, какие основные объекты?

Она длится три часа. И маршрут очень часто меняется. Постоянно приходится проверять актуальность того или иного граффити. Все красивое внезапно появляется и так же быстро закрашивается коммунальными службами. Город снова становится серым.

Стрит-арт и граффити в Петербурге, на самом деле, тренд современности. Я даже не про экскурсии. Про уличное искусство снимают программы, репортажи, о нем пишут в новостных лентах. Да мы и сами частенько его обсуждаем. Одно из последних ярких событий — цифровая фреска с изображением Иосифа Бродского на заборе между домами по улице Пестеля. Если коротко — нанесли, показали, уничтожили. Резонансная история.

Вот только для себя я так и не могу решить — кто в ней вандал? Бизнесмен Олег Лукьянов, который, видимо, хотел очередной порции эпатажа, (хотя, не исключено, что преследовал и благую цель) или коммунальные службы, которые уничтожили красивое и уместное изображение поэта к его юбилею. Понять, наверное, можно и тех и других. Об этом ниже.

Граффити (от итальянского graffito — надписи) — уличная живопись. Зародилась она еще в древнем мире в форме наскальных рисунков. Такое определение дает Интернет. И путает нас. На самом деле граффити — это шрифтовая композиция с именами авторов или названием команды, или мультяшных персонажей, или и то, и другое вместе.

Постеры, цифровые фрески, трафареты и многое другое — уже стрит-арт. К слову, работы Лукьянова в переулке Радищева — это стрит-арт.

Первое граффити в нашем городе появилось на фасаде одного из домов на Васильевском острове в 1990-м году. Огромный рисунок «Вода — это жизнь» площадью в 300 квадратных метров с изображением Будды создали русские и американские художники. Тогда это сделали легально и закрасить никто не рискнул, впрочем, как и сохранить. Еще несколько лет и само сотрется.

— Алло, Александр? Журналист портала «Скамейка» беспокоит …
— Я сейчас на улице, рисую, давайте через 2 часа встретимся?

Саша RTS — один из уличных художников, состоит в Творческом Союзе Художников России. Его работы можно увидеть и в Москве, и в Петербурге, и во многих Европейских городах. Рисует на фестивалях, в музеях современного искусства, но любит и похулиганить.

— Зачем хулиганите?

— В России у зрителя, не вовлеченного в процесс создания художественных работ, нет понимания, что такое граффити. Эту культуру пытаются уничтожить посредством бессмысленной и беспощадной чистки стен. Ее пытаются не воспринимать, как часть мировой культуры и хода истории. Посмотрите на Европу. Там совершенно другой подход. В Италии отлично гармонирует то, что у нас называют вандализмом, с уникальной старинной архитектурой. И это никто не трогает, это красиво смотрится.

— Не жалко свои работы? Какая у них продолжительность жизни?

— Всегда по-разному. Был случай, как раз в Петербурге, когда мы ночью рисовали без эскизов, фристайлом. Начало ноября, лютый ветер. Работали очень напряженно, устали, но сделали. Вернулись утром, чтобы сфотографировать. А картину уже закрасили. Это было досадно. Ощущение незавершенности процесса. Завершенность для нас сейчас — это выход в Интернет. К сожалению, мы не успеваем найти своего уличного зрителя. Не успеваем из-за экстремально быстрого закрашивания коммунальными службами. А в сети видим тот самый фидбэк — обратную связь.

— Что тобой движет? Для чего тебе это все?

— Творческий порыв. Стоит унылое серое здание, а я думаю, что ему не хватает, например, оранжевого цвета. Через свои работы я не просто хочу добиться самовыражения, я пытаюсь донести мысли до людей, поднять им настроение. Сочетание красок, изображение — это то, что увидит человек, идущий с работы. И это важно, это его положительные эмоции, которые влияют на благоприятные решения.

— Пытался нарисовать что-то согласованное?

— Пробовали однажды, ещё в 2012 году. Почти месяц ушел на попытки. Ходили с друзьями, искали место, которое могли бы стать легальной стенкой с возможностью тренироваться, осваивать навыки. Говорили чиновникам, что нам даже материалы не нужны, мы принесем свою краску. Но ничего не сдвинулось. Эту просьбу даже всерьез не восприняли.

Где чиновники сейчас ставят запятую в этом предложении мы знаем. А если представить, что граффити и стрит-арт легализовали и воплощать свои самые смелые фантазии можно не только в музее современного искусства? Как все это будет работать? Не превратится ли наше метро в Итальянское, где расписан почти каждый вагон? А с исторической частью города что будет? Ведь творчество — вещь очень субъективная. Кому-то нравится, а кому-то нет. Разъясняет депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга Денис Четырбок.

— Денис Алексеевич, вы уже несколько лет выступаете за то, чтобы легализовать граффити в Петербурге. В феврале прошлого года даже законопроект приняли в первом чтении. Есть какие-то подвижки в этом вопросе?

Никаких подвижек по законопроекту нет. Чтобы мы не предложили — все не так и все не то. Мы же не хотим все сразу разрешать, мы предлагаем поэтапное решение проблемы. В первую очередь, определить перечень мест, где можно рисовать после согласования. Это, например, трансформаторные будки. Затем создать открытое пространство с плитами, которые будут холстами для художников, там можно рисовать уже без согласований. У нас очень много предложений, но пока нас не слышат.

Нас это кого? С кем вы сотрудничаете?

Есть специальная рабочая группа, в которую входят, в том числе, и петербургские уличные художники. И у нас много инициатив. Например, создать отдельную комиссию, которая будет решать судьбу уже существующих произведений, тех, что созданы без согласования. Эти работы надо оценить. То, что не подходит городу, — убрать, подходит — оставить. Сейчас этим вообще никто не занимается. Принимаются спонтанные решения.

До интервью с вами я разговаривал с одним из художников. Говорили о том, что получить разрешение сейчас невозможно. Это так?

Все верно. Более того, недавно был случай, когда Комитет по молодежной политике Санкт-Петербурга анонсировал первое легальное граффити. Сказали — «согласуем, разместим, площадку найдем». Что в итоге? Не получилось даже у чиновников этого комитета! То есть, у самих себя не смогли получить это разрешение! Что же говорить о художниках? Если город не дает им возможности выражаться, то они делают это так, как могут.

А в итоге — замкнутый круг. Художники рисуют, коммунальные службы закрашивают. Война идет под прицелом видеокамер и в социальных сетях. Мы наблюдаем, иногда сочувствуем, и ловим мимолетное искусство. На экскурсию я все-таки съезжу. Завтра этого всего может уже не быть.