Каминг-аут: плюсы и минусы

— Мы знакомы с тобой очень давно. Первое мое впечатление было такое: редакция подростковой газеты, мы еще школьники и ты почти с порога объявляешь, что будешь президентом России. Я хорошо помню, как ты меня впечатлил тогда масштабом своих желаний. Я так понимаю, с этой детской мечтой покончено?

— Забавно, что ты это помнишь. Мой план был такой — поступить на журфак, отучиться, поработать журналистом, посмотреть как живет народ и пойти в политику помогать людям. Эта концепция не реализовалось, но мой императив «быть полезным» остался. Я был помощником оппозиционного депутата Марины Анатольевной Шишкиной, активным участником предвыборной кампании 2011 года в Петербурге. Мне не хватило сил и терпения бороться с этой системой в Законодательном собрании. Хотя кто знает, все еще впереди. В конце концов еще 4 года у меня есть до президентской половозрелости (смеется).

— Не слишком ли гомофобное общество у нас, чтобы всерьез считать, что им когда-нибудь сможет управлять президент-гей?

— Я точно знаю, что самые гомофобные люди — это гомосексуалы. Я и испытывал внутреннюю гомофобию. Я вырос в православной семье и долго считал, что это проклятие, грех, ужас. Что мне надо встретить ту самую, которая меня обязательно «починит».

— Сейчас ты так не думаешь?

— Нет. Мне было очень интересно читать комментарии под каминг-аутом в Instagram и на YouTube. Это две противоположные позиции. Если смотреть YouTube, то да, у нас очень гомофобное общество. Если ориентироваться на реакцию в Instagram, наоборот, очень даже гей-френдли. Лежит ли истина посередине? Не уверен. Нужны качественные исследования на эту тему.

— Когда я прочитала твой каминг-аут, я подумала, что это хайп и шутка. Мы с тобой вместе 6 лет учились на журфаке! Я помню, что ты танцевал в лосинах на сцене в сценках КВН, всегда следил за тем, как ты выглядишь, но, признаться, у меня никогда не было сомнений в твоей ориентации. Неужели все, кроме меня знали?

— Татьяна Москвина тоже написала, что это «явный розыгрыш» (смеется). Нет, я, конечно, не говорил об этом во всеуслышание. Последние несколько лет, если меня кто-то спрашивал, я открыто отвечал. То есть знал только мой близкий круг друзей. Публичного заявления не было. Знаешь, в Apple Watch есть фитнес-приложение, где надо закрывать кружочки активности: шаги, упражнения и так далее?

— Да, видела.

— Я тоже закрывал колечко за колечком: мама, близкие, потом публичный каминг-аут. Процесс осознания и принятия себя занял больше 15 лет. Но знаешь что? Недавно я был в фитнес-клубе, засмотрелся на одного тренера и вдруг поймал себя на мысли: «Вдруг он подумает, что я гей?» Понимаешь? Я сделал каминг-аут, но до сих пор веду себя по-старому. Мышление меняется медленно. Конечно, старые паттерны поведения потихоньку уходят, жить становится легче.

— А что ты делал раньше, чтобы тебя не раскусили?

— Напоминал себе, что надо смотреть женщинам на грудь и вообще быть побрутальнее. На свой день рождения я обязательно приглашал самых красивых девчонок.

— Расскажи про свой первый опыт посещения гей-клуба?

— Это было в Лондоне. Меня сильно потряхивало, я думал, что сейчас открою дверь и меня поразит молния. Нет, серьезно, я так считал — это все мое христианское воспитание. Я отстоял очередь на вход, внутри вел себя скромно. Мне было очень страшно, так что я взял какой-то алкоголь. Внутри было куча взрослых красивых полуголых танцующих людей. Это выглядело как какой-то рейв.

— Это был стриптиз-клуб?

— Нет, просто большинство геев в клубе танцуют топлес. В общем, это был о дивный новый мир. Я же очень правильный мальчик: староста курса, член Ученого Совета факультета, играл в команде КВН. В 10 вечера каждый будний день я должен был успеть на последнюю маршрутку в Ленобласть. Я не тусил в клубах. Какие вечеринки, посиделки, когда в 10 вечера тебе пора домой? И вот ко мне в лондонском клубе подошел парень, итальянец, мы пообщались и потом добавили друг друга на Facebook. Но когда я вернулся в Россию, я удалил его.

— Почему?

— Ох, я боялся, что все посмотрят и увидят, что у меня среди друзей гей. Это паранойя, конечно. Малодушие. Кто будет сидеть и просматривать чьих-то друзей? Но я думал, что меня вычислят: «Ага, так вот, что он скрывает!». Я помню, как работал корреспондентом на «Дожде» и освещал ЛГБТ-фестиваль. Отстаивал права меньшинств как журналист, но не разрешал признаться, почему меня на самом деле это беспокоит. Это тоже малодушие.

Вообще я не раз хотел сделать публичное признание. Но меня каждый раз что-то удерживало. Например, когда я был PR-директором БДТ имени Г. А. Товстоногова, я всерьез думал, что это будет мешать моей работе.

— Но это была не причина?

— Это был повод, отмазка. Страх, который заставляет искать оправдания. Я это сейчас хорошо вижу у ЛГБТ-людей. Мне пишут: «Я не могу делать каминг-аут, потому что я айтишник, потому что у меня папа военный, потому что одно, другое, третье». Подставляйте любую фразу. Страх открыться и сказать как есть — довольно сильный страх. Это действительно очень не просто сделать. Это похоже как преодолеть в себе страх и первый раз признаться в любви другому человеку.

— Ты говорил, что когда сделал каминг-аут, выключил телефон и пошел в душ. О чем ты думал в это время?

— Меня трясло. Но я думал так: «Все, я сделал действие и теперь моя задача — отпустить ситуацию». Не сидеть и ждать, что же теперь будет, не смотреть комментарии, а просто переключиться, заняться своей жизнью. А потом увидеть, что все нормально. Можно продолжать жить.

— Что тебе пишут в личку? Много там жести?

— Нет, я точно не гей-жертва. У меня не было угроз и избиений, в этом плане я свободно живу. Но заграницей меня часто спрашивают: «Каково это, быть геем в России?» Я говорю: «Вы можете приехать, вас никто не посадит и не убьет, но публично проявлять свои чувства, к сожалению, не стоит». Понятно, что к нам мало кто поедет: в отпуске люди хотят отдыхать, а не скрываться.

— Марина Шишкина (в прошлом — декан факультета журналистики) была одним из первых, кому ты рассказал о своей ориентации. Почему именно ей?

— У меня был страх, что это повлияет на ее политическую карьеру оппозиционного депутата. Поэтому, когда она предложила мне стать ее помощником, я во всем признался. И, надо сказать, она меня очень поддержала! Сказала, что это ничего не меняет, что она любит и поддерживает меня. Дальше был долгий очень человеческий разговор, и она советовала мне поделиться этой тайной с близкими, друзьями и родными.

— Помнишь, как сказал маме, что ты гей?

— Мама узнала 8 лет назад. Были слезы. В понимании ее поколения гей — это условные Сергей Пенкин и Борис Моисеев: стразы, перья, боа и пошлость — то, как показывали это в КВН.

— Ее отношения к этому в итоге поменялось?

— Да, пришло принятие и отношения изменилось, но мы не обсуждаем эту часть жизни.

— Расскажи про свои ожидания? Ты же как-то себе представлял, что будет после каминг-аута?

— Я готовился к негативному сценарию. Ждал, что люди могут начать писать гадости, шеймить меня и буллить. «Зачем об этом говорить? Фуфуфу, какой кошмар! Ужас!» — такой реакции я ждал. Но ее не было. Это была прививка любовью. Радость и удивление.

— А как же хейтеры на YouTube?

 — Вот они как раз не удивили меня. Но я понимал, что и в том, и в другом случае люди на самом деле пишут не про меня.

— А про себя?

— Конечно. Те, кто в гармонии и принятии, никого не осуждают и пишут одно; те, кто сам в тревогах, страхах и метании, — другое. Одинокие женщины писали мне, что где-то моя половинка ждет меня и томится.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— Может и томится, но точно не моя. Меня не возбуждает женское тело, хотя я люблю женщин, посвящал им стихи и, конечно, пытался встречаться с девушками. Но это была исключительно платоническая любовь.

— С твоего каминг-аута прошел месяц. Стало проще знакомиться?

— О да! Стало заметно легче жить. У меня, например, был целая неделя свиданий. Я скачал Tinder, отметил там свои предпочтения.

— Чем закончился период свиданий?

— Я встретил пару классных ребят, но я походил на встречи и понял, что я не хочу строить отношения с человеком, который находится «в шкафу». У меня другая планка. Мы сидели с парнем в кафе, и я хотел погладить его по плечу. Для него это был серьезный стресс, он попросил его не трогать.

— У вас ничего не сложилось?

— Да. Он спросил меня: «А что, если это любовь?» Я думаю так: если это она, я попытаюсь своему партнеру помочь «выйти из шкафа». Представь: люди в отношениях, ездят в одни и те же места, остаются в одном номере, но не могут опубликовать фотографию, взяться за руки, поцеловать другу друга. Я знаю много таких примеров. Это так разъедает душу! Как будто у тебя любовница! И эти страхи делают из тебя контрол-фрика. Раньше я думал так: я «вышел из шкафа» и вопрос закрыт. Все, я гей. Но вопросов стало только больше: какова природа гомосексуальности? Как связано мое православие и гомосексульаность? В общем, каминг-аут стал катализатором процессов изменения мышления, реакции, отношения с молодыми людьми. Меняется образ и идеал партнера. Каминг-аут — это не конец, а новая точка отсчета. Сейчас я гей-бегиннер. У меня стадия вопросов: к ученым, религиозным деятелем, общественным деятелям, ко мне самому. Это совершенно новый период.

— Твой каминг-аут как-то повлиял на работу?

— Нет. На работе никак не сказалось. В последние годы я стал водить авторские экскурсии по Петербургу и диджеить: и то, и другое ждет летнего сезона, так что спроси меня позже. А в остальных проектах все мои клиенты отнеслись с пониманием.

— Твой каминг-аут — это активизм? Как думаешь, таким образом ты кому-то помог?

— Надеюсь, что да. Знаю, что после меня было еще 3−4 каминг-аута: ребята упоминали меня в благодарность. Я никогда не причислял себя к гей-комьюнити, и мне до сих пор не ясно, есть ли оно в Петербурге. Но мне важно поддерживать других. Много кто живет в бункере. Но в бункере не классно: у любого человека есть абсолютно нормальная потребность быть открытым этому миру, жить в доверии. Через такие публичные истории становится понятно, что ты не один. Приходят силы и возможность сказать о себе друзьям и подругам. Становится легче дышать. Мне важно менять себя и среду. Иначе зачем все это?

— Ты советуешь другим открыто признаваться в своей ориентации?

— Нет, это личный выбор каждого. Я прошел путь от мальчика, который мечтал стать президентом России, до мужчины, который не дает советов. Страна советов — это ужасно. Каждый должен выбирать сам. Я думаю, через 10 лет из общественной повестки в России эта тема уйдет. Все привыкнут, что у нас в стране — и даже, о боже мой, в Чечне — есть геи. Все будут знать, что геи — тоже люди. Конечно, секс всегда привлекает внимание, но сменится дискурс: открытые геи перестанут вызывать эффект взорвавшейся бомбы. Общество привыкнет, что в природе геи существуют и это естественно.

Для меня это суперинтересное время. Появилось поколение, которое не знает, кто такой Борис Моисеев. Зато они смотрели байопики про Элтона Джона и Фредди Меркьюри и за ними будущее.